Две истории.

Уже много лет я знаком с одним человеком. Назову его мистер Х. Тихий, замкнутый человек. Он не любит, когда где-либо упоминается его имя. Однажды у нас зашёл разговор о Второй Мировой Войне. Оказалось, что его отец, как и мой, принимал участие в той войне. Естественно, со стороны союзников. Я предлагал мистеру Х. организовать встречу наших ветеранов. Как общаться, если один почти не говорит по-английски, а второй по-русски? Оказалось, есть универсальный способ общения у евреев, рождённых в начале – середине девятнадцатого века. Язык их родителей. Идиш. К сожалению, встречу организовать не удалось. Отец Мистера Х. умер в 2008-м году. Два солдата, воевавшие на одной стороне, но с разных сторон. Отец Мистера Х. был 1919-го года рождения. На момент начала войны, ему было двадцать два года. Он дружил с девушкой. Позже она и стала матерью мистера Х. В 1941-м отца призвали в армию на срок… до окончания войны. Всю войну будущие отец и мать мистера Х.  переписывались, но заключить брак договорились только после окончания войны. Если отцу мистера Х. посчастливится уцелеть. Посчастливилось. Перед началом боевых действий Второго Фронта, часть, в которой служил отец, отправили в Англию. Когда это случилось, мистер Х. не знает, хотя задавал отцу вопросы о войне и ребёнком, и уже взрослым человеком. Отец не хотел вспоминать войну и рассказывать о том периоде своей жизни. В памяти мистера Х.  сохранились отрывочные сведения, время от времени проскальзывавшие в беседах с отцом. Англия оставила у его отца неприятное впечатление. Почему –  мистер Х. не знает. Думает, что отцу было тяжело понимать тамошний английский язык. Отец принимал участие в высадке десанта в Нормандии. День ''Д'' плюс, или ''Д'' плюс два. Т.е. на второй, или третий день, после высадки первого десанта. Мог ли он питаться согласно еврейской традиции во время войны? Нет. Что-то из еды, очевидно противоречащие традиции, обменивал на сигареты. Оставшимся он и питался, хотя оставшееся тоже было далеко  не ''традиционно'' по еврейским законам. Но что-то же надо было есть. Это очень похоже на положение, в котором оказался мой папа, до войны питавшийся согласно той же еврейской традиции. Другой возможности выжить не было. Не важно, в какой армии служил солдат-еврей. В этом вопросе советская и американская армии были похожи. Мистер Х. помнит рассказ отца, о том, что тот ударил офицера и был под следствием. Никто из свидетелей происшествия, вызванных для дачи показаний, этого не подтвердил, хотя происшедшее видели многие. До суда дело не дошло. Вот такое фронтовое братство. В советской армии, как сказал мой папа, и до следствия дело бы не дошло. За что ударил? Офицер донимал солдата-еврея придирками. Офицер был антисемитом. А тут к антисемитизму ещё добавилась и власть над ''жертвой''. У людей, имеющих какую-то власть над другими людьми, иногда вырываются наружу садистские наклонности, таящиеся глубоко внутри, под вековыми отложениями цивилизации. В 1945-м, после окончания войны, отец мистера Х. был демобилизован и вернулся домой. Женился. У мистера Х.  хранятся свадебные настенные механические часы родителей. Эти часы заводились в день свадьбы, и завода хватало ровно на год. Не забывайте заводить часы, и вы не забудете о важном для вас событии. Замечательная традиция.

- Привёз ли отец с войны трофеи? Что-нибудь ценное?

- Ценное – нет. Только сувениры. Немецкий поясной нож. Много немецких медалей. Пряжку от ремня лётчика. Только сувениры. Можно было брать и везти домой, что угодно, но не было смысла. В Америке всё было.

Тоже разница между армиями и странами. Существенная.

- Имел ли отец какие-либо привилегии после войны в повседневной жизни, как ветеран войны?

- Да, он мог обращаться в ветеранские госпиталя. Но они находились далеко от дома, и отец покупал медицинскую страховку. 

Отец часто говорил мистеру Х., что ему от Америки, в случае смерти, положены три вещи. Бесплатная могила на воинском кладбище. Где? Это уже как получится. Как решит администрация воинских кладбищ.  Воинский салют. Двадцать один залп. И Американский флаг. Возьмёшь только флаг. Что мистер Х. и сделал, предъявив организаторам похорон документы отца. Я присутствовал на похоронах отца мистера Х. и видел, как ему вручили сложенный треугольником флаг. Вот такая история. Два солдата одной войны. 

 

                              2014.

 

 

**

 

Встреча с американским ветераном Второй мировой.

 

Из разговора с коллегой мистером М.:

- Давно знаю, тебя интересует история второй мировой войны.

А почему бы тебе не поговорить с Майком? Он тоже воевал в Европе. К тому же он журналист. Кажется, делал какие-то записи.

- Майк воевал? Вот уж не подумал бы.

- Да. Он рассказывал мне, что пошёл в армию добровольно. Вполне вероятно, из-за маленького роста он вообще не подлежал призыву…

 

Я довольно часто встречаю Майка последние двадцать два года. Он и его сестра Джей несколько раз в неделю заходили в автомастерскую, где я работаю. Иногда пригоняли свою Хонду для ремонта. Они ремонтировали свою машину только в нашей мастерской. Гораздо чаще они заходили просто так, без всякой причины. Перекинуться парой слов. Спросить как дела. Просто сказать: ''Привет.'' Жили они неподалёку от мастерской. В основном говорила Джей. Майк обычно стоял рядом, или немного в стороне. Он был не очень-то многословен. На шее у него, почти всегда, висел фотоаппарат. Однажды он принёс мне фотографию, на которой я занят ремонтом автомобиля. Они мне показались при первой встрече очень старенькими, но необычайно подвижными. Годы шли, а они совсем не менялись. Пока у Джей не случился инсульт. Она не могла больше ходить сама, но так же часто заезжала в мастерскую с Майком. Из водителя она стала пассажиром. Я подходил, здоровался. Справлялся о её здоровье. Она никогда не жаловалась. Интересовалась тем, что происходит у меня в семье. Года три или четыре назад её не стало. Майк остался один. Но он по-прежнему остаётся активным человеком. Бассейн, поездки за продуктами. Всё, что необходимо делать человеку, чтобы поддерживать привычный образ жизни. Правда, машину он стал водить менее аккуратно. Часто отбивает на ней зеркала, царапает. И сцепление на его машине сгорает каждый год, а то и два раза в год. Но поменять свою Хонду с ручным управлением, на машину с автоматической трансмиссией он не соглашается. То ли привык к ручной коробке передач, то ли не хочет расставаться с машиной, как с памятью о сестре. Не знаю. Это не важно. Важно человек в девяносто три года продолжает жить полноценной активной жизнью. Узнав, что Майк воевал, я попросил мистера М. организовать мне с ним встречу. Я мог бы и сам постучать в его дверь. Знаю, где он живёт. Десятки раз подвозил его домой, или забирал из дома. Но мне показалось, что будет уместней, если встречу организует Мистер М.. Он и его семья, последние годы взяли шефство над Майком. Мистер М. договорился о встрече, но я был вынужден по семейным делам уехать в Нью-Йорк. Потом ещё раз. Потом не получалось у мистера М…. Наконец, в преддверии дня подписания Германией капитуляции союзникам 8-го Мая 1945-го года всё совпало. И вот мистер М., его супруга и я в гостях Майка. Правильнее сказать, у Майкла Нейгофа.        Michael (Abracham) Neigoff. При рождении ему было дано имя Абрахам. Но родители решили называть Майком. Он и в школу пошёл под этим именем. Так, по его словам, меньше донимали дразнилками. Оказывается, это проблема существовала не только в Советском Союзе. Я спрашиваю, для порядка, как к нему обращаться. Он машет рукою:

- Как всегда, Майк.

Спрашиваю разрешения делать звуковые и видео записи. Он снова машет рукой:

- Всё что тебе покажется уместным и полезным.'' Аппаратура настроена, Майк устроился поудобней. Мы тоже. Я уже знаю от моих спутников, что Майк ждал нашей встречи, достал и просмотрел свои старые записи. Журналист из меня никакой, зато любопытства - выше крыши. Я понимаю, что человеку много лет. Насколько у него хватит сил выслушивать мои вопросы и отвечать на них? Очень боюсь допустить какую-нибудь нетактичность.

- Майк, когда ты по-настоящему понял, что война пришла в Америку?

- Америка находилась достаточно обособленно от остального мира. Многим казалось, что происходящее в Европе нас не касается. Но когда случился Пёрл Харбор, мы поняли, что война касается и нас. Она гораздо ближе, чем мы думали. Произошёл какой-то всплеск патриотизма. Многие из моего колледжа шли добровольцами в армию. И студенты и преподаватели.  

- Майк, когда и как ты попал в армию, и сколько тебе было лет?

- Это был 1942-й год. Мне был 21-н год. Я закончил три курса колледжа. Учился на журналиста. Несмотря на мой, совсем небольшой, рост, меня могли призвать в армию. Спросил кого-то, когда это может произойти. Ответили, что вероятнее всего в сентябре. От кого-то из знакомых узнал, что в воинской части, в форте Шеридан возле Чикаго, освободилось место оператора пишущей машинки. Надо было печатать отчёты и приказы для транспортной компании. Да мало ли чего ещё. Решил, что так будет спокойней, чем меня позже, возможно, заберут в пехоту или ещё куда-нибудь. Написал рапорт и получил эту должность. Выдали армейскую форму, прошёл обычную для новобранца подготовку, и приступил к своим новым обязанностям. Эта работа, впрочем, не спасла меня впоследствии от участия в боевых действиях в Европе.

- Принимал ли ты участие в высадке десанта в Нормандии?

- Нет. Я прибыл в Марсель позже.

- Из Америки или из Англии?

- Я не был в Англии. Транспортным кораблём, который раньше принадлежал Южной Африке, я из Америки прибыл в Марсель. Переход через океан происходил под прикрытием кораблей конвоя. Сколько дней – не помню.

- Как вас встречало местное население?

- Прекрасно. Как героев. Франция долго была оккупирована немцами, и нас встречали как освободителей.

- Встречал ли русских солдат?

- Нет, это было другое направление.

- Что знал о войне в России?

- Знал из газет и новостей, что между Гитлером и Сталиным существовал договор о ненападении. Когда началась война, Сталин как будто исчез, а затем проснулся. Знал о поставках по ленд-лизу. Знаю о человеческих потерях со стороны Советского Союза. Около 40-ка миллионов. Со стороны Америки, кажется, 350-т тысяч. Несопоставимо. У Советского Союза, похоже, были беспредельные людские ресурсы.

- Кем ты был во время боевых действий?

- Стрелком. У меня была полуавтоматическая винтовка М1. Со штыком. Нас обучали штыковому бою.  В подразделении, в котором я служил, были разные службы. Мне сложно сравнить систему нашей организации с вашей, но думаю, что так же как и у нас, в Советской Армии каждый занимался своим делом. Я был стрелком.

- Убил ли ты кого-нибудь?

- Не знаю. Я стрелял. Возможно.

- Был ли ранен?

- Нет. Бог миловал. Ни одной царапины. Даже, когда рядом разорвался то ли снаряд, то ли бомба, и лейтенант, с которым мы вместе выходили из дверей здания, был разорван чуть ли ни на куски, я остался невредим.

- Может быть, так произошло из-за твоего небольшого роста?

- Не думаю. Так же мог уцелеть и человек твоих размеров. Просто повезло.        

- Видел ли концентрационные лагеря? Встречал ли узников этих лагерей?

- Видел на марше лагерь для военнопленных. Они были за проволокой и кричали нам, что бы мы дали им оружие. Они обращались к нам на английском языке. Исходя из этого, я делаю вывод, что это были американские и английские военнопленные. Оружие, конечно, никто из нас им не давал. Однажды встретил у хозяйки, где квартировал, человека, который сказал, что он еврей. Было странно, как он уцелел. Должно быть хозяйка, у которой он работал, спасла его. Я не сказал ему о том, что я тоже еврей. Почему? Много лет не могу сам себе ответить на этот вопрос. Тогда это даже не пришло в голову. Не знаю даже почему. Потом стал думать, что же всё-таки удержало меня от откровений. То, что мне было всё равно, кто он? Или опасение, как он это воспримет? А так – американец, и американец.

- Как относились к пленным немцам?

- Насколько позволяла ситуация, по-человечески. Но если на марше радом оказывалась колона пленных, идущих в том же направлении, то мы пользовались случаем и нагружали их оборудованием и тяжестями, которые должны были нести сами.

- Имел ли ещё какие-то контакты с пленными? Что запомнилось?

- Однажды мой лейтенант, сопровождающий пленного немца, подвёл его ко мне и приказал:

 - Забирай!

- Что мне с ним делать?

- Что хочешь. Не знаешь, что с ним делать, отведи в сторону и расстреляй.

Я был поражён его ответом. Как это взять и расстрелять?

- И что ты сделал со ''своим'' пленным?

- Подсунул его, сославшись на лейтенанта, кому-то другому. Что с ним стало дальше, я не знаю. Надеюсь тот, другой, довёл пленного до места, где их собирали. Просто так убить человека, даже если он враг…

- Как вас кормили?

- О кошерной еде не было и речи. Были консервы с мясными и жидкими продуктами. Были и сухие продукты. Галеты. Это на марше. На привалах готовили повара.  

- Когда и как узнал о подписании договора о капитуляции?

- Кажется, мы были на марше. Услышали по радио, или кто-то сказал, что слышал по радио.

- Какое было впечатление от этой новости?

- Радость. Облегчение. Надежда вскоре вернуться домой. Во время войны мы не имели определённого срока службы. Служить должны были до окончания войны, плюс шесть месяцев. Пока мы находились в Америке, до начала боевых действий союзников в Европе, казалось, начальство не знало, что с нами делать. Занимались повседневными делами. Тренировались в стрельбе. В других упражнениях. Теперь же всем хотелось вернуться домой. Живыми. И появилась реальная надежда на такое возвращение в обозримом будущем.

- Был ли ты награждён?

- Да. Обычной медалью за участие в боевых действиях. Такие награды получили все, кто был участником тех событий. Где эта медаль теперь – я даже не вспомню. Возможно, была ещё какая-то награда, но я не помню. Других солдат награждали и другими наградами. Я печатал списки представляемых к награждению, поэтому знаю, что многих награждали.

- Привёз ли какие-либо трофеи с войны.

- Привёз пистолет, который отобрал у сдавшегося в плен немца. Бросил в вещмешок и забыл о нём. Так он и болтался в мешке. Никто ничего не проверял. Бери и вези домой, что хочешь. Когда, позже, решил зарегистрировать трофей и пришёл в офис, занимающийся регистрацией оружия, служащий замахал руками. Мол, уходи. Я не знаю, что делать с твоим пистолетом.

- Сколько служил после подписания Германией капитуляции и где? Был ли в Берлине?

- Был во Франции, Германии, Италии и Австрии. В австрийских и итальянских Альпах. В Берлине не довелось. В июне 1945-го года нас отправили домой. Находился в разных местах. В том числе снова в форте ''Шеридан'', недалеко от Чикаго. Ожидались боевые действия в Японии. Начальство снова не знало, что с нами делать. Нам предоставляли отпуска. Можно было куда-то сходить. Съездить. Когда в августе 1945-го года на Японию сбросили атомные бомбы, Япония капитулировала. Это стало облегчением для всех. Никто не хотел снова подвергать свою жизнь опасности. Я продолжал служить до конца года. В декабре или январе меня уволили из армии.

- Майк, мистер М. рассказывал, что помнит из бесед с тобой, о какой-то психологической реабилитации солдат, вернувшихся из Европы. Что ты можешь рассказать об этом?

- Я не помню, о чём мы говорили с М., но никакой специальной программы реабилитации не помню. ''Они'' были счастливы избавиться от заботы о нас. Мы, в свою очередь, были счастливы избавиться от их заботы. Расставались со службой без сожаления.  Я, чтобы занять себя, засел за воспоминания о том, что со мной было. Это и была моя реабилитация. Я тебе уже предлагал взять мой записки домой и прочитать, если тебя это интересует.

- Спасибо, Майк, за предложение, но мне страшно прикасаться к почти истлевшим листкам твоих воспоминаний. Я знаю, что мистер М. сделал копии с них. Он обещал распечатать для меня. Конечно, с твоего разрешения.

- Делайте, как считаете правильным. Боишься брать оригинал, возьми копию.

- Ещё раз спасибо, Майк. Я считаю, что такие свидетельства истории не должны покидать дом хозяина, без острой на то нужды.

Получил ли ты какие-то льготы от государства, как участник боевых событий?

- Государство оплатило четвёртый год моего обучения в колледже.

Следующий вопрос задала супруга мистера М.:

- Как ты себя ощущал, будучи евреем, на той войне?

- Старался, чтобы обо мне пореже вспоминали. Так же, как и в гражданской жизни. К евреям относились по-разному. Часто недружелюбно. Чем меньше о тебе вспоминали, тем спокойнее была жизнь.

Снова с вопросами к Майку обращаюсь я:

- Служили ли с вами чернокожие солдаты?

- Да. Но они находились отдельно от нас. В нашей части они занимались хозяйственными работами и жили отдельно. Были, наверное, и боевые подразделения, но не у нас. Позже, кажется при Трумэне, чёрные и белые стали служить вместе. А когда я служил, это было недопустимо. Сегрегация.

- Как твоя семья оказалась в Чикаго?

- Отец уехал из Белорусского города Гродно в 1901-м году. Он опасался, что его могут забрать в армию на двадцать пять лет. Перейти границу в то время не представляло труда. За совсем небольшую взятку пограничники разрешали переходить границу. Мать ещё раньше, ребёнком, вместе с семьёй перебралась в Америку. Осели в Чикаго. Никакой еврейской жизни здесь не было.

Мистер М. вмешался в наш разговор, и сказал Майку, что мой отец работал вместе с Ли Харви Освальдом. После этого ещё какое-то время я развлекал Майка рассказом о том периоде жизни предполагаемого убийцы президента Кеннеди. Настало время прощаться.

- Майк, спасибо за беседу. Попробую организовать сегодняшние записи. Могу ли я обратиться к тебе ещё раз, если у меня возникнут вопросы?

- Пожалуйста. В любое время. Кстати, на этой фотографии я во время войны.

- Можно я сделаю снимок с этой фотографии?

- Пожалуйста.

Я сделал снимок с военной фотографии Майка. Потом мистер М. сфотографировал на мой телефон нас с Майком вместе. На память. Убрали на место стулья, которые принесли с кухни и распрощались. Майк закрыл за нами дверь.

На душе было тепло, от встречи с этим, небольшим, хрупким человеком. В нём не было ничего героического.  Трудно было представить, что он был участником тех далёких, кровавых событий. Столько лет мы находились рядом, а вот чуть-чуть ближе узнать его мне довелось только сейчас. Сколько же мы упускаем интересного и важного в нашей жизни, оставаясь нелюбопытными к людям, живущим с нами рядом. К событиям, к которым эти люди имели отношение. А время неумолимо – тик-так, тик-так…

 

                                                      05/07/2014.

Аркадий Шляпинтох, 2024

Сертификат Поэзия.ру: серия 1275 № 182502 от 04.05.2024

6 | 0 | 110 | 20.05.2024. 21:11:17

Произведение оценили (+): ["Владимир Мялин", "Моргунова Елена", "Барбара Полонская", "Алёна Алексеева", "Светлана Ефимова", "Екатерина Камаева"]

Произведение оценили (-): []